Созидание культуры диалога между семинарией и церковью \ Геннадий Пшеничный

Доклад Геннадия Пшеничного, ректора Кубанского евангельского христианского университета, на OCI Institute for Excellence, 7 октября 2010, четверг.

Введение

То, что мы сегодня поднимаем этот вопрос, говорит, как минимум о том, что, несмотря на все наши усилия отождествлять учебные заведения с церковью, между ними остается некий разрыв, или же, сказать мягче, некая дистанция. Ситуация это естественная, потому что школа не есть церковь. Это две разные единицы. А раз это две разные единицы, то между ними всегда будет дистанция. Дистанция есть даже между мужем и женой, хотя Писание и называет их «одна плоть». Тем более между богословской школой и церковью. Вопрос больше в том, чтобы эта дистанция была рабочей, т.е., чтобы с одной стороны имели достаточную свободу, а с другой стороны присутствовал элемент взаимозависимости, при котором можно было бы объединять усилия для достижения совместных целей.

О том, как выдержать эту «рабочую» дистанцию, как выстраивать правильные взаимоотношений между церковью и богословскими школами или же, как звучит название доклада, как формировать атмосферу диалога, мы и продолжаем говорить сегодня.

На самом деле, необходимо отметить, что ситуация сегодня в целом выглядит несколько лучше, чем, скажем, 10 лет назад. Кажется, что на сегодняшний день осознание необходимости в христианском образовании в церкви больше, чем было несколько лет назад. (Именно христианском, не богословском). Кроме того, ожидания церкви от богословских школ сегодня более реалистичные. Школы также со своей стороны сегодня больше осознают необходимость в ведении диалога с церковью, готовы прислушиваться к пожеланиям церкви и пытаться отвечать на сегодняшние нужды церквей. Божье водительство видно в том, что, независимо друг от друга мы приходим к тем же самым выводам и делаем похожие шаги для улучшения ситуации.

Тем не менее, вопросов об улучшении взаимодействия между церковью и школой еще остается много. В своем докладе я попытаюсь предложить несколько элементов, которые, на мой взгляд, могут содействовать укреплению взаимоотношений и более тесному взаимодействию церкви и богословских школ. На самом деле ? это те тенденции, которые в большей или меньшей степени уже имеют место в большинстве школ и нам нужно лишь усиливать движение в этом направлении.

Краткий анализ истории взаимоотношений церкви и богословских школ

История возникновения «формальных» семинарий в Америке

Прежде чем говорить об истории взаимоотношений между церковью и школами в странах бывшего СССР, мы кратко напомним, как богословские школы, в том виде, как мы знаем их сегодня, появились в Северной Америке. Изначально процесс подготовки служителей евангельских церквей проходил там под четким патронажем служителей церкви и при церкви, т.е. потенциальный служитель после окончания колледжа проходил наставничество и обучение непосредственно в церкви, учась у своего служителя. Этот процесс мог длиться от нескольких месяцев до 2-3 лет, во время чего «студент» сам содержал себя, работая вне церкви «своими руками». Процесс переосмысления этой парадигмы начался примерно за несколько десятилетий до гражданской войны в Америке. Именно тогда «неформальное», неофициальное обучение стало принимать формы образования, которое сегодня мы называем «очным». Основные аргументы, приводимые в пользу перехода к такой форме образования, были следующими:

• Для того, чтобы потенциальный служитель смог качественно сформироваться, ему необходимо уделить достаточное количество времени для обучения. Это может быть сделано только при «очной» форме обучения.


• Студенту, готовящемуся к служению, необходимо обеспечить доступ к хорошей библиотеке, которой не могло быть при каждой церкви.


• При очной форме обучения можно создать условия для специализации в определенной области изучения.


• Очная форма обучения даст студентам возможность полностью «погрузиться» в обучение и таким образом улучшит качество подготовки.


• Очная форма позволяет создать среду, создать атмосферу, в которой студенты могут учиться друг у друга, а также развивать дружбу, которая в будущем, когда эти студенты станут руководителями церквей, будет содействовать развитию взаимоотношений между церквями и таким образом укреплять единство церкви (из нашей с вами практики мы знаем, что действительно многие выпускники дружат десятилетия спустя после окончания школы)


• Посредством обучения здравой доктрине выстраивать некую единую линию в церкви в вопросах вероучения, ценностей и даже форм служений, что, опять-таки, будет содействовать единству церквей, особенно когда речь идет о деноминационных школах1.

В течение примерно 30 лет в Америке было образовано более 50 профессиональных богословских учебных заведений (семинарий) в 17 штатах. Такой резкий рост богословских школ был обусловлен следующими факторами:

• Необходимость в большем количестве служителей, вызванная так называемым «Вторым великим пробуждением» (Second Great Awakening), в результате которого появились не только новые верующие, новые церкви, но и новые деноминации (параллель с началом 90х в бывшем СССР?)


• Новые деноминации нередко возникали на фоне богословских споров. Семинарии должны был ответить на целый ряд богословских вопросов


• Смерть нескольких выдающихся учителей-менторов, «у ног которых» в частном порядке проходили обучение служители. Ощущалась необходимость в создании некоей образовательной «системы», которая не была бы так сильно зависима от отдельных личностей


• Желание повысить уровень богословского образования и сделать его более профессиональным

Казалось, что введение новой формы действительно ответит на поставленные вопросы. Однако, в результате изменения произошли не только в форме образования, но и в его сути: изучение богословия перешло из области «мудрости» в область «знания». Некоторые детали этого изменения выразились в следующих элементах:

• акцент сместился из области работы над духовным миром служителя, в область работы над его интеллектуальным развитием


• получение формального богословского образования стало обязательным для того, чтобы христианин мог стать служителем


• ученые степени стали критерием готовности человека к служению (чем выше степень, тем выше готовность)
  * предпочтение стало отдаваться не дарам и призванию, как это должно быть в церкви, а образованию человека. Люди, не имеющие дара руководства или учительства, получив образование, становились руководителями и учителями; более того, от них ожидалось, что после окончания семинарии они будут духовными лидерами;
  * служение в церкви стало профессией, которую человек выбирает как и любую другую профессию,


• менторство пасторов были заменено учением преподавателей

Анализ процесса возникновения богословских школ в бывшем Союзе

К нам богословское образование пришло уже в готовом виде, имея за плечами огромнейший опыт, и нам осталось лишь принять этот опыт. Конечно, необходимо отметить, что с 60-х годов во ВСЕХБ функционировали Заочные Библейские Курсы, как национальное богословское образование и как основное средство для обучения служителей. Однако с развалом СССР и открытием границ для иностранных миссий, именно роль последних стала определяющей в концепции богословского образования на огромном пространстве нашей Родины.

Большинство учебных заведений на территории СНГ были начаты иностранными миссиями или с помощью иностранных миссий. Цель, казалось, была очевидной: подготовка кадров. На конец 80-х, начало 90-х их нехватка остро ощущалась. Изначально речь шла не о подготовке служителей «с нуля», а о переподготовке, о повышении квалификации существующих. И хотя сама идея образования не была чем-то абсолютно новым (как уже было отмечено, существовали ЗБК), с самого начала стало очевидно, те формы образования, которые пришли в наши страны, та динамика, с которой это образование пришло, те ожидания, которые на это образование возлагались ? это новый импульс, новое движение, которое имело как свои сильные, так и свои слабые стороны.

Сильные стороны:

• Неожиданно появились материальные ресурсы, которых до этого никогда не было в церквях, а с ними открылись и новые огромные возможности. Появилась возможность
  
  
  
  • Строить не только небольшие помещения для занятий, но целые учебные городки для полноценного функционирования школ
  
  
  • Создавать библиотеки
  
  
  • Бесплатно обучаться, жить и питаться (нередко с семьей!) да еще и получать стипендию
  
  
  • Содержать администрацию и преподавательский состав школы
  
  
  
  


• Сразу же появились квалифицированные преподаватели; не нужно было ждать десятилетия (а именно столько нужно для подготовки качественного преподавательского состава) для подготовки своих преподавателей


• Не нужно было ничего «изобретать», нарабатывая свой опыт в формировании программ, форм и методов обучения; подробно расписанный «опыт» просто «привозился» со стороны


• через международное партнерство открылась возможность обучения национальных кадров за рубежом

Таким образом, мы «заскочили» на ступеньку образования, на которую западные школы, в частности североамериканские, поднимались постепенно и ? ключевое слово ? естественно. Мы «заскочили» туда без какого-то серьезного осмысления, ? для этого просто не было времени, ? просто приняв уже существующую модель.

Однако у этой медали, у этого благословения (в полном смысле этого слова), были и свои слабые стороны. Остановимся на некоторых из них, в частности на тех, которые формировали некую дистанцию между школами и церковью.

Слабые стороны:

• Появившиеся в школах ресурсы формировали их независимость от церквей, которые, практически не участвовали, а потому и не влияли на формирование школ. Таким образом, изначально исторически была заложена парадигма независимости, дистанцированности школ от церквей.


• Большинство зарубежных миссий, участвовавших в создании богословских школ, сами непосредственно не участвовали в формировании и жизни поместных церквей. Это не было их целью. Они приехали лишь для того, чтобы поделиться своим опытом и именно этим помочь национальной церкви. Их парадигма была следующей (в частности тех, кто инициировал создание школ): приходите к нам, мы расскажем вам о нашем опыте. И они действительно рассказывали. Однако применять новые принципы в конкретном контексте нужно было «местным аборигенам», т.е. нам, а это не всегда хорошо получалось, этому нужно было учиться.


• Разрыв между школой и церковью стал увеличиваться, когда эта же парадигма, к сожалению, была воспринята (скорее на подсознательном уровне) национальными преподавателями, которые многому учились у приезжих: приходите к нам, мы вас научим. Но научим чему? К сожалению, далеко не всегда зарубежный опыт можно было на 100% применять в нашей ситуации. Его нужно было анализировать, систематизировать и выборочно, переработав, синтезировать в нашу ситуацию, обращая внимание, как минимум, на два фактора: особенность времени (ситуации) и культуру. Но так как сами приезжающие были учителями, то и готовили учителей, т.е. людей, которые на самом деле на хорошем уровне очень внятно и доступно могут объяснить, как это будет работать, но сами неспособны на практике показать, как это воплотить. В результате Великое Поручение было низведено с «научите соблюдать то, что Я повелел вам», на «научите тому, что Я повелел вам».


• Спустя несколько лет отучившиеся студенты действительно становились преподавателями. Но большинство из них были очень молоды. Стал появляться дисбаланс: молодые, неопытные, но «титулованные» преподаватели пытались учить старших, имеющих определенный, пусть и не всегда успешный опыт, но необразованных служителей церквей. Там, где молодые преподаватели старались активно включаться в служение церкви, происходила связка, можно было достичь гармонии и построения рабочих отношений. Там, где они не включались, происходил разрыв. Последнее было нередко, так как молодые преподаватели не хотели выходить из зоны комфорта, созданной в школах, нередко испытывали страх перед сложностями практической жизни, а иногда просто не знали с чего начать.


• Нужно отметить, что и в плане богословской подкованности новоиспеченные преподаватели не всегда были непорочны. Нередко их учение сводилось к пересказу того, что они сами только вчера услышали от своих преподавателей. Сжатость сроков и требования школ (или самой жизни?) не давали им возможности анализа, переосмысления, перерабатывания полученного ими материала. Многие понимали опасность такого дисбаланса, но это была данность, с которой нам нужно было какое-то время жить. Кстати, такая же ситуация была в это время и в РПЦ. В одном из своих докладов Архимандрит Геннадий поделился своим переживанием на этот счет: «Иеромонах Илларион заметил, что …можно издать целую книгу, состоящую из ересей, высказанных на экзаменах студентами семинарий. Скажу с грустью, что, к сожалению, такую же книгу можно составить из цитат, высказанных на лекциях молодыми преподавателями, вчерашними выпускниками позавчера открытых духовных училищ». Все это, конечно же, не могло не «напрягать» церкви.


• На фоне отсутствия возможности подготовить студентов к практическому служению в школах стала появляться следующая тенденция: мы готовим не рабочих, а инженеров, которые разрабатывают сложные конструкции, т.е. работают над идеями и концепциями. Техническое же воплощение этих конструкций должно происходить на местах. Однако чертежи в руках оказывались бессмысленными, потому что не было сподручных материалов, оборудования, механизмов воплощения. Происходило нечто подобное тому, как если бы АвтоВАЗу передали чертежи только что разработанной Тойоты. Школы обладали хорошими зданиями, штатом оплачиваемых сотрудников, но зачастую недопонимали, что ничего этого не было в церквях. В церквях по прежнему нужно было рассчитывать на добровольцев, делать проекты без денег, работать с командами, потенциал которых зачастую уступал потенциалу студенчества, собранного в стенах учебных заведений. В итоге выпускники становились теми, кто может рассказать, но не показать, как нужно делать то или другое.


• Здесь, однако, нужно отметить, что нередко сотрудники (чаще всего они же и преподаватели) школ не могли быть активно вовлеченными в служение церкви по «объективным» причинам.
  
  
  
  • На этапе становления формирование школ требовало полного посвящения, забирая все силы и не оставляя достаточно сил для активного служения в церкви.
  
  
  • На каком-то этапе произошло смещение приоритетов: казалось, что школы, открытые, в отличие от многих церквей, для новых идей и инноваций, и будут теми механизмами, которые решат проблему евангельского движения в наших странах, станут катализатором для пробуждения, и потому считалось, что все силы нужно вкладывать туда.
  
  
  • В некоторых местах, не будучи готовыми к радикальным идеям, предлагаемым школами, а где-то обжегшись на гипер активных или наоборот ни к чему неспособных студентах, церкви заняли оборонительную, а кое-где и наступательную позицию по отношению к школам. Это вынуждало сотрудников школ еще больше сплачиваться вокруг школ и, таким образом, отдаляться от церквей.
  
  
  
  


• На обучение приходили люди без посланничества церкви; в итоге многие из них либо не возвращались в свои церкви, либо возвращались с революцией, что еще больше увеличивало разрыв между церковью и школами, либо, встретив сопротивление, занимали привычное им место на задних лавочках.

Что изменилось сейчас?

• сократилась помощь «друзей»


• стало меньше студентов


• мы повзрослели

Это заставило переосмысливать то, что мы делаем, и зачем мы делаем то, что мы делаем. Постепенно стало приходить ясное осознание, что развитие школ может быть только в тесной связке с церквями. Как минимум две вещи стали очевидными: все ресурсы, и материальные и человеческие находятся в церкви; отток студентов заставляет задуматься о том, почему нет студентов. Если раньше школы были независимы от церквей, то затем церкви, становясь на ноги, не чувствовали необходимости в школах. Масло в эту ситуацию подливало то, что многие церкви не пережили на себе положительное влияние выпускников: либо не возвращались, либо возвращались и пытались делать революцию, либо, столкнувшись с трудностями, садились на лавочки, либо, в лучшем случае, хотели быть учителями.

Предложения

С самого начала необходимо отметить, что эти выводы полезны только тем школам, которые хотят на практике рассматривать себя как часть церкви, не Вселенской, а поместной, национальной, региональной. На самом деле развилка происходит именно здесь. Например, кризис в наборе студентов за прошлые годы заставил некоторые школы смотреть в сторону самостоятельного, независимого пути развития: открытие светских программ, стремление к государственной аккредитации с целью большего привлечения студентов. На самом деле все эти идеи очень правильные. НО. Они вскрывают наши приоритеты. Мы хотим служить церкви непосредственно, либо косвенно? Для нас образование является самоцелью ? и потому мы будем искать новые пути и формы, чтобы учебное заведение продолжало существовать во что бы то ни стало ? или же вспомогательной структурой для развития церкви? Первая категория учебных заведений имеет свою нишу во Вселенской церкви. Данные же выводы больше направлены ко второй категории.

• Как минимум ключевые руководители школы ? а лучше все преподаватели ? являются не просто действующими служителями в жизни конкретной поместной церкви, но занимают позиции активных духовных лидеров, способных влиять на жизнь и развитие церкви (ключевое слово: «ответственность»).
  
  
  
  • Они должны быть «своими», а не гостями в среде церковных руководителей.
  
  
  • Люди учатся у конкретных людей, а не просто проходя программы.
    
    
    
    • Пророческие школы ВЗ
    
    
    • Лучшей школой всех времен была школа Христа. Апостолы учились у Него тому, что Он делал сам, как Он жил сам.
    
    
    • Первая церковь пребывала в учении Апостолов (Деян. 2:42)
    
    
    • Студенты могут не слушать нас, но они не ошибаются в копировании нас.
    
    
    
    
  
  
  
  


• Руководство школы проявляет инициативу для построения дружеских и рабочих отношений между школой и руководством деноминаций родственных направлений, с которыми школа работает. Это может происходить
  
  
  
  • через участие работников школы в проводимых деноминацией массовых мероприятиях, причем не с целью рекламы (или поучения!), а с целью служения
  
  
  • через организацию на местах, т.е. непосредственно в церквях разного рода обучающих семинаров
  
  
  • через организацию краткосрочных миссий ? поездок студентов для служения церквям
  
  
  • через помощь в организации и налаживании в церквях определенных форм и видов служения (напр.: молодежное служение, внутриц. образован. и т.д.)
  
  
  • и т.д.
  
  
  
  


• Идеальный вариант, когда кто-то из руководителей школы находится в руководстве деноминации: официально в Совете Союза или епархии/региона, советник при Президенте и т.д. Мне кажется, что если этого не происходит, это тревожный знак.


• Школа предлагает программы, отвечающие на нужды церквей (сертификатные программы), ориентируясь и на рядовых служителей. Такой подход создает естественный положительный отклик у обучающихся, который затем распространяется и на всю церковь.


• Школы берут курс на то, чтобы реально отвечать на сегодняшние нужды церкви, а не только работать на перспективу. Для этого необходимо, как минимум, две вещи:
  
  
  
  • Понять время, в которое мы живем
    
    
    
    • Пример: Давид обрел независимость от врагов, объединил весь Израиль с независимой столицей в центре, поднял экономику. Соломон на этом фундаменте стал строить. Он поднял образование на новый уровень, потому что у него были деньги, в стране царил мир, у него появилось свободное время. Все это неотъемлемые части для процесса образования.
      
      
      
      • Он мог путешествовать (были деньги и время) и обогащаться опытом со стороны
      
      
      • Мог позволить наблюдать за растениями (причем, от кедра до травинки), животными, птицами, пресмыкающимися и рыбами (были время и деньги).
      
      
      • Мог позволить записывать свои наблюдения. (Давид тоже много писал, но это были славословия и крики души, записанные на ходу).
      
      
      
      
    
    
    
    
  
  
  • Выразить готовность, если в этом есть необходимость, до определенной степени сделать «шаг назад» в некоторых сферах образования. Другими словами, школа должны быть готова до некоторой степени отказаться от своей «повестки дня», от своей программы работы ради того, чтобы ответить на сегодняшние нужды церкви.
  
  
  
  


• Школы берут инициативу, или, как минимум, активно участвуют в процессах внутрицерковного образования, которое и даст затем школам потенциальных студентов. Другими словами, школы не должны оставаться в постоянном ожидании студентов (что студенты приедут к ним), но идти к студентам. Людей нужно «подсадить» (в хорошем смысле слова) на процесс обучения. Именно внутрицерковное образование может содействовать этому.


• Школы находят формы образования, максимально удобные для сегодняшних студентов (заочное, дистанционное, открытие филиалов).


• Школа признает, что она не обладает всем потенциалом, необходимым для духовного обогащения церкви. Один из возможных путей отвечать на нужды церкви ? это
  
  
  
  • Служить своими ресурсами
  
  
  • Содействовать развитию тех людей и тех форм обучения, которые сегодня уже имеют определенный успех в церквях. (приглашать к участию успешных служителей)
  
  
  
  


• Школа участвует в формировании студентов вместе с церковью, в контексте конкретной поместной церкви. Другими словами, если говорить об очной форме обучения, студент приезжает не только в учебное заведение, но и в церковь, где он будет проходить менторство в ближайшие несколько лет.


• Двигаться в сторону того, чтобы оценивание студента происходило на основании его служения в церкви и способности применять / воплощать полученные знания.


• Программа должна формироваться исходя из сегодняшних нужд церкви, учитывая региональный контекст.

---

Адаптировано из Jeff Reed, Church-based Theological Education: Creating a New Paradigm. (http://www.bild.org/download/paradigmPapers/1_Creating%20a%20New%20Paradigm.pdf)